Звуковые волны

Возникновение в среде перемежающихся импульсов сжатия и разрежения – звуковые волны – обусловлено двумя свойствами воздуха: его упругостью и инертностью. За счёт упругости воздух стремится вернуться в исходное положение, несжатое и неразряженное состояние. Вследствие инертности воздух возвращается в исходное, невозмущенное состояние не мгновенно, и, кроме того, он проскакивает исходное состояние, чрезмерно уплотняясь после разрежения или чрезмерно разрежаясь после сжатия.

Но если эти колебания не поддерживать, то с каждым новым колебанием эти проскакивания становятся всё меньше и меньше, колебания плотности воздуха затухают. Это затухание связано с вязкостью воздуха. Вязкость есть результат того, что молекулы воздуха, сталкиваясь, друг с другом, обмениваются импульсом. Более быстрые молекулы при этом замедляют своё движение, а более медленные – убыстряют, их скорости в результате вскоре выравниваются и в среднем становятся такими, как и до прохождения волны.

Как выстраиваются звуки

Звуки выстраиваются не по иерархической схеме, где музыке отдавалось бы предпочтение перед другими звучаниями, а скорее по горизонтальной, где каждое из них выявляет свою индивидуальность:

Как журавли курлыкают в небе,
Как беспокойно трещат цикады,
Как о печали поёт солдатка –
Всё я запомнила чутким слухом.

В приведённом фрагменте поэмы «У самого моря» крики птиц, треск цикад и пение, кажется, равно важны авторскому слуху. Так и позднее, в стихотворении «Сон» перечислительная интонация не даёт преимущества музыке Баха перед церковным колоколом и обоим звучаниям перед беззвучным цветением роз и осенней природой.

При прочтении некоторых поздних стихотворений представление Ахматовой о музыке иногда напоминает символистское. Но при этом всё же сохраняется чёткое разделение музыкальных и внемузыкальных звучаний, в частности, звуков природы. Так в вышеприведённом одноимённом стихотворении: музыка «пела словно первая гроза / иль будто все цветы заговорили» – сравнение остаётся сравнением, и разные по роду явления не отождествляются. Если символисты готовы были услышать музыку во всех явлениях мира (и назвать их музыкой), то Ахматова склонна была разные явления услышать в музыке, тем самым различая звук и искусство звука и оставляя за явлениями природы и мира право на полноту и самостоятельность. Звук, таким образом, не является подчинённым музыке, напротив, музыка наряду с многообразием акустических явлений включается в мир звуков. Это позволяет исследователям выделять темы звука и музыки в творчестве А. Ахматовой как относительно самостоятельные и рассматривать их как во взаимном переплетении, так и порознь.

Исследования этой грани творчества А. Ахматовой можно продолжить ещё не в одном направлении, каждое их которых не менее интересно, чем вышеописанное. Это могло бы стать следующим этапом моей работы по изучению творчества русских поэтов XX века. Кроме того, возможно исследование этого аспекта в творчестве других представителей поэтического искусства.